Жаркая осень 1904 года  - Александр Харников

За длинным, крытым зеленым сукном столом сидели пятеро: русский царь, его кровавый опричник (уже успевший прославиться как новый Малюта Скуратов), блестящий офицер, насквозь штатский инженер и успешный предприниматель. Все присутствующие в этой комнате имели абсолютно разные интересы и политические взгляды. Гаккелю и Щетинину, например, было немного не по себе от присутствия в одной с ними комнате невысокого улыбчивого, ничуть не походившего на Торквемаду седобородого старичка, который, по слухам, уже успел отправить на каторгу половину всех российских «юношей бледных со взглядом горящим». Но и инженер, и предприниматель все же терпеливо сидели за этим столом, потому что им очень хотелось узнать – чего, собственно, от них хочет его императорское величество?

А речь сегодня должна была идти о воздухоплавании – то есть о том деле, которым Гаккель и Щетинин интересовались больше всего в жизни. Полковник Хмелев тоже имел отношение к полетам в небе – но как военный летчик, профессионал из XXI века. Полковник, конечно, не был специалистом по строительству самолетов, но мог подсказать начинающему авиаконструктору Гаккелю, что делать стоит, а что нет; с чего начинать, и как избежать неправильных решений. Роль же тайного советника Тамбовцева заключалась в том, чтобы взять под свою негласную опеку эту имеющую военное значение отрасль промышленности и не допустить утечки с будущих авиазаводов тех знаний, которые русские авиаконструкторы получат от своих потомков.

Ну, а император Михаил брал на себя обязанность объединить всех этих людей, дать им финансирование и впоследствии курировать работу российской авиационной промышленности. Недавно были обласканы и получили задание на будущее такие известные личности, как Густав Тринклер, кораблестроитель Крылов, граф Цеппелин и инженер Борис Луцкой. А также многие иные, с кем по поручению императора беседовали доверенные люди рангом поменьше.

Конечно, в распоряжении зарождающегося российского авиапрома пока не имелось крупных заводов по производству алюминия, миллионами тонн выдающих на-гора крылатый металл. Но зато в достаточном количестве производились материалы для первого этапа развития авиации: дерево, стальные трубы, полотно и лак. Ну а для тех, кто хотел бы большего, стоило бы напомнить, что даже один из лучших легких бомбардировщиков 40-х годов, британский бомбардировщик фирмы «Де Хэвиленд» «Москито», за исключением моторов и некоторых элементов управления, изготовлялся только из дерева и фанеры. Да и в СССР истребители Як-1, ЛаГГ-3, Як-3 и Ла-5 строились из тех же материалов: древесины, фанеры, перкаля и стальных труб.

Ну, а строительство фанерных (в то время арборитовых) заводов в богатой лесом стране не представляло такой большой проблемы, как возведение алюминиевых комбинатов. И даже такую редкость, как бальса, можно по дешевке вывозить из Перу и Колумбии, где ее пока еще много. В нашей истории бальсовые леса в Южной Америке начали вырубать лишь во время Второй мировой войны, когда легкая и прочная древесина понадобилась британским и американским авиазаводам для строительства армад истребителей и бомбардировщиков.

Что же касается алюминия, то он требовался не только авиации. Над вопросом его получения электролитическим способом (что пока было одним из главных секретов Российской империи) специалисты уже работали на одной пилотной площадке в Тихвине и на двух промышленных площадках: в Красноярске и Александровске (ныне Запорожье). Процесс двигался, и подгонять его не требовалось. Когда алюминий позарез станет нужен авиаконструкторам, они его получат.

– Господа, – произнес император, обращаясь к присутствующим, – сегодня мы поговорим о воздухоплавании. Яков Модестович, вы ведь уже думаете о том, как сделать, чтобы люди могли лететь по небу, аки птицы божьи?

– Да, ваше императорское величество, – сказал Гаккель, – я уже размышлял об этом. Я даже делал первые наброски и расчеты аппарата, который я назвал самолетом. Но, к сожалению, в настоящий момент у меня нет ни средств, ни времени для того, чтобы довести мои замыслы до воплощения в жизнь. К тому же электротехника – тоже важное и нужное дело. И я не знаю, стоит ли мне менять род занятий…

– Яков Модестович, – император полистал лежащий на столе блокнот, – насколько я знаю, в настоящий момент вы ничем не заняты, кроме преподавания в Электротехническом институте[4]. Дело это тоже нужное и важное, но инженеры-электротехники у нас в России и кроме вас имеются. А вот перспективных авиаконструкторов пока нет. Вот вам и придется им стать. Я сейчас не буду называть вам никаких фамилий, но люди, которые числятся в особых списках под номерами «два» и «три», пока еще не получили высшее техническое образование. Те же, что значатся под номерами «четыре», «пять» и «шесть», еще учатся в гимназиях или реальных училищах. Остальные вовсе еще ходят под стол пешком или еще не родились.

Тон, которым все это было сказано, а самое главное – утвердительный кивок полковника Хмелева, которым тот подтвердил слова молодого императора, убедили инженера Гаккеля в том, что это не фарс и не глупая шутка. К нему обратились потому, что в данный момент он – единственный, кто может делать то, что до него никто еще не делал. Иновременное происхождение эскадры адмирала Ларионова с недавних пор уже стало секретом Полишинеля, и раз император говорит «единственный», то это действительно значит единственный.

– Ваше императорское величество, – пробормотал Гаккель, – я, конечно, с радостью займусь проектированием летательных аппаратов, но я пока даже не знаю, с чего и начинать, и какой взять для этого мотор…

– Подходящих для авиации двигателей, даже легких, пока еще не существует, – сказал император. – Не так ли, Сергей Петрович?

– Все именно так, ваше императорское величество, – кивнул полковник Хмелев, – группа Луцкого получила технические спецификации на двигатель М-11, но раньше чем через полгода она не предъявит рабочий образец для испытаний. Думаю, что господину Гаккелю стоит пока заняться учебными планерами нормальной конструкции. А там, ко второму этапу, подоспеет и мотор.

– Наверное, вы правы, Сергей Петрович, – согласился император, – учебный планер для будущих летных училищ и тем паче для народных аэроклубов нам тоже необходим. В случае успеха их стоит заказать… – Михаил задумался, – ну, допустим, несколько тысяч штук. Вы передайте Якову Модестовичу эскизный проект планера А-1[5] и предварительные расчеты и, как практик, окажите ему всю возможную помощь. Как только господин Луцкой сделает нам мотор, тогда мы и будем думать об аналоге вашего У-2.

– Ваше императорское величество, – поинтересовался Гаккель, – но ведь планеры сами не полетят, их надо как-то запускать…